Проект «Лицо женского протеста» возник стихийно в одной из киевских квартир для белорусских беженцев. Так сложилось, что в одном месте встретились женщины, которые умеют шить, рисовать и разбираются в моде. Мы расспросили их о личных историях и о том, почему они решили взяться за красивые платья, когда им выпало пережить столько сложностей.
Настоящее народное искусство
Захватила идеей своих коллег Алла Мартинович. У нее была модельная студия в Минске.
«Я приехала сюда в Киев с целью продолжать революцию, – говорит Алла. – Конечно, можно было выбрать любую страну, но Украина близка по духу протестов после Майдана, и мы можем перенимать опыт и общаться с украинской молодежью. Я тоже обучаюсь сейчас – на курсах лидеров протеста и имею постоянную коммуникацию с украинскими активистами. Когда я сюда приехала, то сразу посмотрела, чем я могу быть здесь полезна».
Алла собирает материалы для своего YouTube-канала, пишет сказки, готовит онлайновый образовательный проект и делает много чего другого.
«Я сидела в тюрьме не один раз. И когда ко мне ГУБОПиК пришел, я не сбежала. Конечно, это было неприятно и страшно, когда ко мне приходили, проверяли и писали письма на работу, но как человек ответственный, я понимала, что раньше или позже мы все сядем. Я была готова сесть на два года, так как подозревали меня в ведении каналов и прочем, но доказательств не нашли и меня выпустили. Очевидно, что отпустили меня тогда временно. И мне нужно было принимать решение: оставаться ли в Беларуси и сесть в тюрьму, или приехать сюда и что-то делать. Я не сбежала, а организовала весь процесс, собрала сумки и просто выехала», – вспоминает Мартинович.
Идею с коллекцией платьев Алла имела давно, но вопрос был в людях, ведь одной такой проект реализовать очень сложно:
«Я дома вела студию, и там у меня есть все: и художники, и дизайнеры, и связи. Когда я приехала сюда, то стала знакомиться с людьми и узнала, что Зоя шьет флаги, Ира рисует. И мы объединились по интересам, чтобы выдать какой-то продукт, и это то, что мне близко. Сначала мы сделаем простую коллекцию, так как пока не имеем суперзакройщиков и техники».
Алла называет их произведения настоящим народным искусством, так как выкройку делали из халата одной женщины, а мерили ткань сначала поясом, так как не сразу разжились метром.
«Купили подержанную машинку – такая вещь в протестном хозяйстве очень полезна. Ткань вместе ездили смотреть. У нас есть простые люди, и все идет от души. Поэтому я и решила начать с простой коллекции: красный и белый цвета, символы, изображения, чтобы девушки вышли – и все сразу поняли, что это», – вспоминает Алла.
Все необходимое и ткань участницы проекта приобретают на свои деньги, также помогают соседи по квартире и знакомые с совместных акций.
«Хочу отметить из обстоятельств жизни в коливинге – нас все сильно поддерживают и помогают. Здесь встречается большое количество людей. Кто-то едет дальше в Польшу, кто-то остается в Украине, люди объединяются, и вот здесь можно собирать команды для своих революционных проектов. И в плане адаптации очень существенно, чтобы люди понимали, ради чего они все бросили на родине», – подчеркнула Алла.
Мы и сейчас не сдаемся
Ирина Хвойницкая расписывает платья образами, которые может узнать каждый участник протеста или тот, кто более-менее пристально за ним наблюдает. На родине ее осудили якобы за клевету на Лукашенко на 3 года «химии», что вынудило ее бежать из страны.
«У меня проблемы со здоровьем, и я думала, что просто физически этого не выдержу, – признается она, но сейчас ни на что не сетует и рассказывает о своих испытаниях с улыбкой. – Мне столько людей помогали. Я не жалею о том, что со мной произошло, так как все обстоятельства сложились так, чтобы я поменяла свою жизнь, познакомилась со многими выдающимися людьми, всем очень благодарна».
Она рассказала, что ищет вдохновения в фотографиях с маршей и протестов, потом все командой обсуждают, что и как лучше сделать:
«Меня особенно тронуло то, что это проект о женщинах, потому что я сама поменяла жизненную позицию благодаря женщинам, которые вышли на Комаровке. Это было так вдохновляюще: видеть, как наши женщины идут на жертвы, чтобы остановить это чудовищное насилие, как наши студентки становились в цепи… Я хоть не была в Минске, но постоянно следила за событиями. Это было восстание против насилия прежде всего. И я считаю, что именно поэтому мы и сейчас не сдаемся и продолжаем бороться».
Отношения с изобразительным искусством у Ирины складывались с самого детства, когда она наблюдала еще за маминой работой, как та дома раскрашивала сувениры для брестской фабрики.
«Я не ходила в художественную школу, а сама себе там тихонько что-то рисовала, после школы готовилась поступать в политехнический университет. Но тогда мой будущий муж посоветовал не мучить себя математикой, а пойти в Витебский государственный университет, на художественно-графический факультет», – вспоминает художница.
После получения образования Ирина вернулась в Щучин и устроилась в местный Центр культуры заведующей ремесленной деятельностью:
«У меня был такой творческий коллектив! Кто-то вышивал, кто-то из соломы плел, мне больше всего по нраву роспись яиц и, именно иконопись на яйцах. И изображения обликов Богородицы – это все для меня».
Протестные настроения Ирины не понравились руководству Центра культуры, из-за чего она и потеряла работу:
«Они были убеждены, что в Щучине все спокойно и нечего выражать свою позицию. А я пыталась доказать, что даже если от насилия не пострадали мои родные или мои друзья, то пострадали мои белорусы, и я не могу остаться равнодушной».
Хвойницкая поменяла работу и нашла новый хороший коллектив, но после поста о Лукашенко за ней пришли силовики.
«Меня в мае после работы встретили наши органы РОВД, был обыск дома, завели уголовное дело за оскорбление президента, а потом за клевету. На Nexta была статья о том, что у Лукашенко есть сын с инвалидностью, которого он бросил. А я писала о том, что как человек, который бросил своего ребенка, может жалеть наш народ. Потом удалила, но даже этого оказалось достаточно для уголовного дела», – вспоминает Ирина.
Меня перевезли, как мешок картошки
Еще до наших вопросов Зоя Грушина заявила, что ее здесь принуждают кроить, и засмеялась. Она имеет руки не для скуки, но вот кроить раньше ей не приходилось.
«У нас в Бресте была очень активная пенсионерская группа. И нас будто бы не трогали, но я понимала, что материалы они собирают. Кроме всего, я носила передачи узникам. И вот я собрала, что у меня было, и пошла с передачей. Даже по сторонам не оглядывалась и ничего не видела. А дома у меня оставались две девушки. Тогда шло “пинское дело”, и я пригласила их пожить, так как дело долго шло, а у одной по нему судили сына, у другой – мужа», – говорит Зоя Георгиевна.
Возле суда пенсионеры собирали передачи, писали записки. И в это время гости Грушиной сообщили одному человеку из пенсионерской группы, что пришли с обыском. А потом и ей самой позвонили:
«Такой тон был у моих девушек официальный. Говорят, что у них проблемы и нужно быстрее встретиться. А мы договаривались встретиться у суда, я подошла, а никого нет. И тут до меня начинает доходить. Я звоню и спрашиваю, к ним кто-то пришел? Они говорят “да”. Больше я домой не вернулась».
Женщина рассказала, что уже после ее отъезда пришло письмо, якобы дело против нее прекращено, так как недостаточно доказательств. Но она убеждена: если бы осталась, то ситуация была бы другой:
«У меня во время обысков столько всего нашли. Я же такая легкомысленная, у меня там и флаги, и ткань на них. Короче, многое было. Если бы я попала им в руки, все бы так просто не закончилось».
Эвакуацию Зои Георгиевны организовали ее дочь так, что сама она даже не знает, кто и как занимался ее спасением:
«Мне только говорили, что я должна прийти туда, что я должна найти того, там сесть, там заберут. Меня просто перевезли, как мешок с картошкой. И так я оказалась в Киеве».
Главная швея проекта призналась, что никакого специального образования у нее нет, а в прошлом она работала учителем информатики.
«Когда я росла, было тяжело с одеждой. И я шила сама себе. При этом у меня рост такой, что я ничего не могу себе приобрести. Поэтому я и шью. Но тут надо кроить, этого я не умею, а ответственность понимаю. Это очень сложный момент», – говорит Зоя Георгиевна.
На примерки и обсуждение планов она ездит в Киев из предместья, ведь в столице жить для нее дорого.
«Кто бы мне сказал год назад, что я буду шить платья для подиума! На самом деле я очень довольна, потому что я не сижу без дела, не скучаю. Прихожу в этот коливинг, здесь много людей, знакомлюсь с ними, они меняются, все такие интересные. Работы для меня нет, на пенсию проживу. Флаги буду шить, кому надо», – рассказывает Зоя Георгиевна.
Что дальше?
Алла уже работает над дальнейшей частью проекта. У нее большие планы: уже есть наработки для детской коллекции:
«Мы сейчас готовим коллекцию для взрослых, но дети уже сказали, что они тоже хотят такое. И мы думаем сделать коллекцию “Free time”, нарисовать каких-то ребят с флагами. Ведь дети у нас тоже задействованы в революции. Я считаю, что это исторический процесс, его можно подать в какой-то интересной форме», – делится руководительница проекта.
«Коллекцию платьев мы хотим прежде всего показать здесь, в Киеве. Это единичные экземпляры, а не массовое производство», – подчеркнула Ирина.
«Мы будем продвигать коллекцию на конкурсах. Я понимаю, что это не конкурсная коллекция, но мы все равно будем участвовать. Будем платить взнос за участие, ты выставляешь себя как дизайнера, и модели выходят на подиум, а судьи уже присуждают определенное место. Нам нужны не места, а чтобы люди это видели, говорили об этом», – отметила Алла.
Часть коллекции четыре женщины думают выставить на аукцион, чтобы были средства продвигать проект дальше, приобретать ткань, оборудование и поддерживать самих участниц и других беженцев из Беларуси.
МГМ/АА belsat.eu
